Российский Кавказ попадает в новостные сводки именами победителей в единоборствах, криминалом, сбежавшими или похищенными невестами, эпатажными высказываниями Рамзана Кадырова. Там уже много лет официально нет войны и “никто никуда не идет”, то есть, не требует независимости от России. Коррупция, правда, повыше, чем в прочих регионах и оружия побольше. Но ведь это не страшно, правда?
Тем, кто связан с Кавказом чуть плотнее, очевидна иная повестка. Не отматывая ленту назад слишком далеко, прочитаем. Минувшим летом в Нальчике задержан общественный активист Мартин Кочесоков, у него якобы нашли наркотики. Адвокаты и широкая общественная кампания заявляют о фальсификаци дела. Журналист Жалауди Гериев и правозащитник, глава чеченского “Мемориала” Оюб Титиев, отсидели сроки по наркотическим статьям. В обоих случаях СМИ писали о фабрикации обвинения. ПЦ Мемориал признал Титиева политзаключенным.
В Ингушетии в этом году вышел на свободу оппозиционер, критик бывшего главы региона Магомед Хазбиев, мотавший срок за возбуждение ненависти к Юнус-Беку Евкурову и незаконный оборот оружия. Правозащитники говорят о политических мотивах преследования. Оружие известному оппозиционеру подброшено. В Дагестане журналист независимого издания “Черновик” Абдулмумин Гаджиев сидит в изоляторе по обвинению в финансировании терроризма. ПЦ “Мемориал” также признал его политзеком.
В Дербенте (Дагестан) следственный комитет отказался расследовать официально зафиксированные пытки током в отношении задержанных Гасана Курбанова и Ислама Барзукаева. Дело затягивается, так как без пыток молодые люди оговаривать себя не желают.
Простите нас
Если в среднем по России с правами человека “провал”, то Чечня — “марианская впадина”. Новостные выпуски ЧГТРК “Грозный” дают богатую пищу для ума. То и дело кто-то раскаивается или извиняется перед падишахом, как называют Кадырова. Родители, чьи дети в сети критиковали Рамзана, девушка, которую в Москве “завербовали” феминистки, чеченские певцы, поющие песни без согласования с особой комиссией при минкульте, колдуньи, ворожеи и гадалки, которых массово разоблачают и приводят под камеры каяться. С чеченского экрана звучит требование мыслить угодным власти образом. Диктор объясняет, что надо любить, чем гордиться.
Буквально на днях в жанре извинений выступили: дядя, пришедший на свадьбу к племяннице, жених за то что покормил невесту с ложки, и отец другой невесты за то, что был на свадьбе рядом с дочерью. Бум свадебных извинений связан якобы с тем, что их фигуранты нарушили чеченские традиции.
Сбросить труп с обрыва
Сколь бы нелепо не выглядела такая картинка из Чечни, реальность, которую знают чеченцы, еще ужаснее.
Луиза, Грозный: “Сижу и плачу, думаю пор своего Ахмеда. В ноябре будет два года, как похитили по дороге в банк, и о нем ничего неизвестно. Так проходят дни, месяца и годы пройдут наверное. Неужели я его не найду”?Зарина, Шали: “Меня арестовали вместе с мужем, привезли домой к одному из приближенных Кадырова. После пыток с требованиями “сдать вахабитов” заперли в подвале. С нами были парни и девушки, некоторые сидели по несколько месяцев. Я читала надписи на стенах. Имена, фамилии и просьбы: “если выйдете живым, сообщите нашим родным, что мы здесь!”
Если вы прочитали в новостях, что в Чечне кто-то без вести пропал, то знайте, они почти точно сидят в таких подвалах, как я, переносят пытки, либо уже убиты”.Магомед, Гудермес: “В РОВД мне сбрили “вахабитскую” (так в Чечне называют салафитов) бороду и заставили сменить “вахабитскую” одежду на джинсы и футболку. Пока сидел в камере, видел, как принесли запытанного парня. Вскорости он умер, охранники посовещались и решили, что сбросят труп с обрыва, а оформят, как будто человека отпустили, он ушел гулять в горы и там упал”.
Добежать до Европы
Те, кто понял, что спокойной жизни не будет, пытаются покинуть родину.
Мансур Садулаев, председатель чеченской правозащитной благотворительной ассоциации “Вайфонд”: “Вал обращений из Чечни. Просят помочь уехать в Европу. Людей преследуют за малейшую критику власти за “неправильное” вероисповедание. Мы не можем помогать в пересечении границы, но рекомендуем обращаться в российские правозащитные организации, в “Мемориал”, “Комитет против пыток”.
Также, обращаются кавказцы, в основном чеченцы, объявленные в розыск через Интерпол. “Кто в Мавританию уехал, кто-то добежал до Нигера, Кипра. Предъявляют им пособничество в тероризме”.
“Вайфонд” ищет средства на оплату адвокатов по работе с Интерполом, но денег всегда не хватает, счет идет на тысячи евро на каждого подзащитного.
Собеседник обращает внимание на новую хитрость российских силовиков — в запросах на экстрадицию все чаще фигурируют обвинения в убийствах, грабежах, драках. Не терроризм, как раньше. Таким образом, судам в Европе сложно понять, что истинный мотив преследования политический или религиозный. В Европе, говорит Садулаев, беженцы, даже чье право на защиту несомненно, раз за разом получают отказ и скитаются из страны в страну.
“Мы не можем влиять на миграционные инстанции. Ищем компетентного адвоката, обращаемся в местные СМИ, отправляем письма в Amnesty International, Хельсинский комитет.”
Зачастую отказ в убежище мотивируются тем, что Россия большая. Мол, кроме Кавказа можно найти безопасное пристанище. Однако, как показывает практика, врагов главы Чечни находят и расправляются не только в России, но и Европе. Стоит вспомнить, хотя бы, убийство Хангошвили в Берлине, или Исраилова в Вене.
“В данный момент чеченец Ахмад Илаев, задержанный в Украине по запросу России, на грани экстрадиции. Его обвиняют в убийстве, которое, как нам известно, произошло после отъезда Илаева заграницу. Если его выдадут, его запытают или убьют в Чечне, так как двоих его родственников уже постигла эта участь”.
Чувствовать страх и ненависть
Кроме того, жить в остальной России для кавказцев та еще задача.
Рассказывает Дмитрий Флорин, журналист, автор книг о войне в Чечне и Украине:
“Страх по отношению к Кавказу начался в 1990-х, с Первой Чеченской войны. Дальше хуже — теракты, взрывы домов в 1999. Заговорили о “чеченском следе”, страх обострился.
Звучали призывы от “отделить Чечню от России”, до “залить там все напалмом”. Зачастую это говорили те, кто никогда не видел чеченцев, под влиянием телепропаганды”.
Тогда как страдают обычные люди. Например, не могут найти жилье, потому что “квартиры только для славян”.
“Когда вышла моя книжка “Кого воюем?”, корреспондент из Рязани, беря комментарий, задал мне вопрос: “То есть, вы в книге пишите, что чеченцы тоже люди?!” — вспоминает Флорин. — Потом я это интервью нашел с комментариями неких экспертов о том, что чеченцы целыми городами вырезали русских, а я “пересел в другой идеологический окоп” и меня завербовали боевики. Это продолжается и сейчас. Если говоришь, что кавказофобия это ненормально, то тебя воспринимают врагом, даже хуже. Они просто враги, а ты еще и предатель”.
Быть женщиной на Кавказе
В 2017 году в России декриминализировали домашнее насилие. В кавказских регионах, по свидетельству местных феминисток, этого почти не заметили. Жертвы насилия итак никуда не писали заявления, все принято решать внутрисемейно и не всегда в пользу пострадавших.
Летом 2019 года вся страна узнала о семилетней девочке Аише. Ее истязала родная тетя, сестра отца, которая отобрала ее у матери после развода, якобы следуя обычаям. Правую руку ампутировали. Ребенок заплатил здоровьем за пороки взрослых и отсутствие того самого закона. Случай Аиши что-то сдвинул, про закон о домашнем насилии заговорили федеральные чиновники, петиции за него быстро собрали под миллион подписей.
Джанет Ахильгова, руководитель АНО «Ресурсный центр «Развитие» из Ингушетии знает ситуацию непонаслышке:
“Для Северного Кавказа характерна дискриминация женщин в сфере брака и семейной жизни — нарушения прав матерей, практика отъема детей у матери после развода — здесь идут в ход шантаж, угрозы, распространение слухов, фабрикация уголовных дел против женщины, а также неисполнение решений судов об определении места жительства детей. Ущемляются имущественные права женщин, особенно там, где это касается наследования — при разводе женщины вероятнее всего не получают доли совместно нажитого имущества. Девочек ограничивают в праве на образование — часто они не могут выбрать учебные программы и ВУЗы, если нужно выезжать за пределы региона или если эти специальности считаются недостаточно “женскими”. Решать эти проблемы необходимо с учетом местных специфик. Обеспечение прав граждан — это обязанность государства, здесь нужно исключить колониальную риторику”.
Лидия Михальченко
